Лифт в преисподнюю - Страница 71

— Мысль очень неожиданная и интересная. У меня нет к вам вопросов, профессор. Необходимо переварить столь серьезную информацию. Пожалуй, я пойду. Мне следует сделать ряд серьезных поручений в связи с неожиданными открытиями.

— Готов к любым атакам с твоей стороны. Задачка, надо сказать, не из легких. На данный момент мои предположения тянут лишь на слабую версию, зацепку. Но не имея ничего, и это можно считать сдвигом.

— Чутье мне подсказывает, что вы не ошиблись. Я воспринял ваши доводы очень серьезно, они хорошо аргументированы. На днях я вновь объявлюсь. Надеюсь, с результатами.

— Бог в помощь!

* * *

В спецхране Чарова встретила Антонина Михайловна Гриценко, проработавшая в архиве более тридцати лет и занимающая высокий пост среди «бумажных крыс», как она сама определяла себя и своих коллег. С Чаровым она сотрудничала очень давно и не раз шла на серьезные нарушения, такие, как вынос бесценных документов за пределы режимного учреждения.

Тут надо сделать сноску. Чаров платил женщине хорошие деньги, на которые можно жить всей семьей: кормить сына и его жену, студентов дневного вуза. Во-вторых, Чаров всегда возвращал документы в срок и в полной сохранности. Каждый из партнеров понимал, что сотрудничество их долгосрочное, построено на доверительных отношениях и приносит каждому желаемые результаты.

Они встретились в кафе неподалеку от места работы Антонины Михайловны во время ее обеденного перерыва.

— Что же ты, Геночка, не жалеешь себя? Не успел закончить одно сумасшедшее мероприятие, как принялся за другое. Опять в омут головой! Везучий ты. Другой бы на твоем месте давно себе шею свернул, а ты выходишь сухим из воды, да еще с лавровым венком победителя.

— Вынужден. А то как же без меня будет жить моя команда, к коей и тебя причислить можно!

Грузная женщина, страдающая одышкой, а может быть, и астмой, профессиональной болезнью архивистов, всю жизнь глотающих пыль, держалась весело, всегда улыбалась и любила шутить. Седые стриженые волосы, избыток морщин и бледность лица ее вовсе не смущали. О себе она давно уже не думала. Детей бы на ноги поставить, а там и помирать можно.

— Ну давай, Геночка, обрушивай на меня неподъемный груз. Запрягай кобылу.

— Думаю, что в своей конторе у тебя проблем не возникнет. Все под руками. Но тебе придется закинуть удочку в столичные архивы. Сможешь?

— Деньги всем нужны, Гена. Связи в Москве у меня есть. Люди, понимающие и с большими возможностями. Вопрос сговорчивости зависит от вознаграждения.

— Не торгуйся. Сколько надо, столько получат. Задача следующая. Меня интересуют Ростопчины. Вся родословная. От Федора и до последнего колена. С картинками, с историями болезней… Все, что известно о ныне живущих потомках. Если таковые остались. О Ростопчине я должен знать больше, чем о самом себе. Карьеру при дворе он начал при Екатерине. Самый важный для меня период — с тысяча восемьсот первого года, когда Александр отправил его в Москву. Это случилось после возвращения Ростопчина из Грузии, Причины опалы неизвестны. Умер он в двадцать шестом году и похоронен на Пятницком кладбище. Последние четверть века, проведенные в Москве, имеют для меня особое значение. Три или четыре года выпадают. Он уезжал в Париж. Наверняка сохранилась какая-то переписка. А так же мне нужна его генеалогия. Так что не игнорируй близких графа. Для начала понадобится вся документация в копиях, для ознакомления. Об оригиналах пока речь не идет. Они могут и вовсе не понадобиться.

— Жаль. На них идет самый большой навар по нашим расценкам.

— Не беспокойся. Обиженной не останешься. Мои наниматели — ребята крутые.

Антонина глянула на часы.

— Это все?

— Пока да. Сроки ограничены. Принимайся за дело прямо сегодня же.

— Догадалась, у нас всегда аврал. Я позвоню.

Следующий визит Чаров нанес еще одному своему давнему партнеру. Сережа Пантелеев занимался в группе Геннадия Устиновича информатикой и всем тем, на что сегодня была способна компьютерная техника. Надо сказать, что охотник за сокровищами имел очень компактную группу сотрудников, работающих на постоянной основе. Что касается черной работы, то он, как правило, пользовался наемниками, каждый из которых выполнял лишь отдельные поручения, после чего выпадал из игры. Эти люди не знали общих задач. От них требовалось лишь безропотное подчинение, отчаянная храбрость и дисциплина. Держать разного рода отморозков в штате не имело смысла. Задания они получали через бригадиров и понятия не имели, кто стоит за ширмой и дергает за ниточки. Что касается бригадиров, то Чаров ограничился тремя молодыми парнями, не раз проверенными в деле, вполне надежными и, что немаловажно, умеющими думать.

Но вернемся к Пантелееву. Сорокалетний крепкий мужик с огромной лысой головой и не очень сильными ногами, что заставляло его ходить с клюкой, был фанатом своего дела, умеющим делать деньги мозгами, а не ногами, на жизнь не жаловался. Раньше мы представляли компьютерного гения как юного тощего очкарика, работающего за гроши на тупых мафиози. Во всем виновато кино. В жизни все интересней, там действуют вполне реальные люди, а не картонные шаблоны.

К приходу шефа Пантелеев был готов. Он тут же выложил на стол конверт с фотографиями.

— Вот, Геночка, все, что я мог сделать из оставленной тобой фотографии.

Первый снимок был хорошо отреставрированной копией старой потрескавшейся фотографии парижского фотоателье. Теперь можно было разглядеть даже морщинки у глаз. Второй снимок повторял первый, с той лишь разницей, что ожерелье с груди красавицы исчезло, словно его там и не было.